Неточные совпадения
Пока длилась отчаянная борьба, при
звуках святой песни гугенотов и святой «Марсельезы», пока костры горели и кровь
лилась, этого неравенства не замечали; но наконец тяжелое здание феодальной монархии рухнулось, долго ломали стены, отбивали замки… еще удар — еще пролом сделан, храбрые вперед, вороты отперты — и толпа хлынула, только не та, которую ждали.
С каждым новым шагом навстречу ему
лились новые
звуки неведомого, широкого, необъятного мира, сменившего теперь ленивый и убаюкивающий шорох тихой усадьбы…
Казалось, она была частью его самого;
звуки, которые она издавала,
лились будто из собственной его согретой и разнеженной груди, и каждый изгиб его чувства, каждый оттенок его скорби тотчас же дрожал в чудесной дудке, тихо срывался с нее и звучно несся вслед за другими, среди чутко слушавшего вечера.
Мимо матери мелькали смятенные лица, подпрыгивая, пробегали мужчины, женщины,
лился народ темной лавой, влекомый этой песней, которая напором
звуков, казалось, опрокидывала перед собой все, расчищая дорогу. Глядя на красное знамя вдали, она — не видя — видела лицо сына, его бронзовый лоб и глаза, горевшие ярким огнем веры.
В комнате непрерывно звучали два голоса, обнимаясь и борясь друг с другом в возбужденной игре. Шагал Павел, скрипел пол под его ногами. Когда он говорил, все
звуки тонули в его речи, а когда спокойно и медленно
лился тяжелый голос Рыбина, — был слышен стук маятника и тихий треск мороза, щупавшего стены дома острыми когтями.
Голоса дискантов, отчетливо выговаривая слова песнопения, звенели под куполом чистым и сладостным звоном маленьких колокольчиков, альты дрожали, как звучная, туго натянутая струна; на фоне их непрерывного
звука, который
лился подобно ручью, дисканты вздрагивали, как отблески солнца в прозрачной струе воды.
Откуда-то из-за угла непрерывно, точно вода с крыши в дождливый день, и монотонно, как чтение дьячка в церкви,
лился, подобный
звуку кларнета, голос Саши...
Это величайшее торжество и апофеоз той великой силы, которая неудержимо
льется с голубого неба, каким-то чудом претворяясь в зелень, цветы, аромат,
звуки птичьих песен, и все кругом наполняет удесятеренной, кипучей деятельностью.
Около вас
льются упоительные
звуки Штрауса, сыплется остроумие высшего общества, — а вы один, бледный и убитый вашею страстию!
И уже на другую губернию перекинулось страшное имя Сашки Жегулева, и, точно в самом имени, в одном
звуке его заключался огонь, куда ни падало оно, там вспыхивал пожар и
лилась кровь.
И
звуки те
лились,
лились,
Как слезы, мерно друг за другом...
Пред ним, по пояс в воде, стояла Варенька, наклонив голову, выжимая руками мокрые волосы. Её тело — розовое от холода и лучей солнца, и на нём блестели капли воды, как серебряная чешуя. Они, медленно стекая по её плечам и груди, падали в воду, и перед тем как упасть, каждая капля долго блестела на солнце, как будто ей не хотелось расстаться с телом, омытым ею. И из волос её
лилась вода, проходя между розовых пальцев девушки,
лилась с нежным, ласкающим ухо
звуком.
Из горла его
лились, примешиваясь к шипению и треску пламени, странные — то протяжные, то истерически прерывистые —
звуки.
Он уверял, что, когда при нем играли «Созвездия», ему всегда казалось, что вместе с
звуками какие-то голубые длинные лучи
лились с вышины ему прямо в грудь.
Прихвоснев. Это так-с, собой прелестна; но чувства в голосе не слыхать. Как ее можно сравнить с Виардо; у той точно, что душа
лилась в каждом
звуке. Как это она пела: «Я все еще его… пламенно, что ли, люблю!» И этак, знаете, не совсем тоже чисто выговаривала по-русски, — прелесть что такое!
Прилично б было мне молчать о том,
Но я привык идти против приличий,
И, говоря всеобщим языком,
Не жду похвал. — Поэт породы птичей,
Любовник роз, над розовым кустом
Урчит и свищет меж листов душистых.
Об чем? Какая цель тех
звуков чистых? —
Прошу хоть раз спросить у соловья.
Он вам ответит песнью… Так и я
Пишу, что мыслю, мыслю что придется,
И потому мой стих так плавно
льется.
— Ш-ш-ш! — змеёй зашипел безрукий, вскинув кверху голову и обводя публику широко раскрытыми глазами с выражением в них и просьбы, и какой-то боязни, и удовольствия. Публика сразу притихла, уставилась на Костю, сидевшего на диване с бледным лицом и судорожно открытыми губами, из которых, взвиваясь всё выше,
лились красивые, печальные
звуки…
Они вышли из сада, и мельник, спросив, куда надо идти, крикнул извозчика. Подпрыгивая по неровной мостовой, пролётка с дребезгом покатилась между двумя рядами домов. Было ещё не поздно. Из окон на улицу
лился свет ламп и
звуки голосов. Проезжая мимо одного маленького белого дома за палисадником, Тихон Павлович услыхал раскаты басистого смеха, которому вторил смех женщины, звонкий и задушевный.
Проснулся он, разбуженный странными
звуками, колебавшимися в воздухе, уже посвежевшем от близости вечера. Кто-то плакал неподалёку от него. Плакали по-детски — задорно и неугомонно.
Звуки рыданий замирали в тонкой минорной ноте и вдруг снова и с новой силой вспыхивали и
лились, всё приближаясь к нему. Он поднял голову и через бурьян поглядел на дорогу.
Ровными, согласными волнами
льются величавые
звуки «Жизни за царя».
Вот на колокольне Василия Великого вспыхнул пожаром красный бенгальский огонь и багровым заревом лег на черную реку; И во всех концах горизонта начали зажигаться красные и голубые огни, и еще темнее стала великая ночь. А
звуки все
лились. Они падали с неба и поднимались со дна реки, бились, как испуганные голуби, о высокую черную насыпь и летели ввысь свободные, легкие, торжествующие. И Алексею Степановичу чудилось, что душа его такой же
звук, и было страшно, что не выдержит тело ее свободного полета.
— Не знаю… Да, правда, — так же тихо ответил он.
Звуки все
лились, и радость их становилась бурной, ликующей. Точно медные груди разрывались от радости и теплых слез.
В кают-компании ни души. Чуть-чуть покачивается большая лампа над столом, и слегка поскрипывают от качки деревянные переборки. Сквозь жалюзи дверей слышатся порой сонные
звуки спящих офицеров, да в приоткрытый люк доносится характерный тихий свист ветра в снастях, и
льется струя холодного сырого воздуха.
И в летние ночи нередко из раскрытых окон его домика
лились звуки Гайдна, Генделя, Моцарта, Бетховена; новой музыки Строинский не любил и говаривал, что никогда не осквернит ею ни своего слуха, ни пальцев.
Пришла весна. По мокрым улицам города, между навозными льдинками, журчали торопливые ручьи; цвета одежд и
звуки говора движущегося народа были ярки. В садиках за заборами пухнули почки дерев, и ветви их чуть слышно покачивались от свежего ветра. Везде
лились и капали прозрачные капли… Воробьи нескладно подпискивали и подпархивали на своих маленьких крыльях. На солнечной стороне, на заборах, домах и деревьях, все двигалось и блестело. Радостно, молодо было и на небе, и на земле, и в сердце человека.
А чудные
звуки дивной, незнакомой Дуне и ее спутницам мелодии все
лились сладкой волною и, остро волнуя чуткую, нежную, как цветок, детскую душу, звали, манили ее безотчетно к неясным подвигам самоотречения и добра.
Из-под смычка у него
льются такие же жалобные
звуки, как в прежнее время из флейты, но когда он старается повторить то, что играл Яков, сидя на пороге, то у него выходит нечто такое унылое и скорбное, что слушатели плачут и сам он под конец закатывает глаза и говорит: «Ваххх!..» И эта новая песня так понравилась в городе, что Ротшильда приглашают к себе наперерыв купцы и чиновники и заставляют играть ее по десяти раз.
Из окон широко
лились певучие, жалующиеся
звуки «Легенды». Токарев взглянул на Варвару Васильевну. Она стояла, не шевелясь, с блестящими глазами, и жадно слушала. Где-то вдали с грохотом прокатились дрожки, потом застучала трещотка ночного сторожа. Варвара Васильевна нетерпеливо прошептала...
Извозчик ухнул. Сани влетели на двор „Стрельны“, а за ними еще две тройки. Вылезали все шумно, переговаривались с извозчиками, давали им на чай. Кого-то вели… Двое лепетали какую-то шансонетку. Сени приняли их, точно предбанник… Не хватало номеров вешать платье. Из залы и коридора
лился целый каскад хаотических
звуков: говор, пение, бряцанье гитары, смех, чмоканье, гул, визг женских голосов…
То грустно-нежные, то порывисто-отчаянные
звуки, свободно перемешиваясь между собой,
лились и
лились друг за другом так изящно, так сильно и так бессознательно, что не
звуки слышны были, а сам собой
лился в душу каждого какой-то прекрасный поток давно знакомой, но в первый раз высказанной поэзии.
В соседней комнате, вероятно в прихожей, кто-то читает по складам духовную книгу. Сколько трудов стоит ему эта работа! Между тем в
звуках его голоса
льется самодовольство: повторяя почти каждое выговоренное слово, он упитывается, наслаждается им, будто самым вкусным куском, какой он только съел в жизнь свою.
Лились звуки и других свадебных и подблюдных песен, и мастерицы были петь их сенные девушки молодой Строгановой.